«Забытый Холокост»: продолжение истории фотографии со старого еврейского кладбища

1. В прошлом году я опубликовал статью «Бессарабия: еще один случай «забытого» Холокоста», в начале которой рассказал немного о истории этой фотографии.

Вот что я написал тогда: «Оргеев — небольшой молдавский городок к северу от Кишинева, раскинувшийся вдоль берега реки Реут. Как-то, будучи там, я зашел на городское еврейское кладбище. К слову, это кладбище — одно из самых старых сохранившихся до сих пор не только в Молдавии, но, как утверждают путеводители, и во всей Юго-Восточной Европе. Сделал довольно много фотографий и через несколько дней опубликовал их, — кладбище очень красивое, — в социальных сетях. Из 70 фотографий могил и надгробий повышенный интерес читателей вызвала только одна. На ней надгробный камень со следующей надписью: «Вечная память сынам Вассерштайнам Яше и Мееру, павшим в бою в 1945 г., май месяц», и там же чуть ниже через разделительную черту о другой смерти, смерти не в бою: «Бабушка Этл и ее дети Фроим, Зися, Хоня, Рухл и двое внуков, убитые румынскими жандармами в 1941 г., село Булаешты». Сверху надгробия установлена красная звезда. Очевидно, упомянутые в надписи — члены одной семьи. Большинство сгинуло в Холокосте, двое погибли на фронте в самом конце войны. По характеру надписи и немного неправильному русскому языку можно сделать вывод, что памятник был установлен в частном порядке оставшимися в живых родственниками погибших, и никаких пропагандистских целей (красная звезда сверху — скорее идеологическая дань эпохе) не преследовал. С большой долей вероятности можно утверждать, что в могиле нет останков ни одного из упомянутых в надписи людей — погибшие в бою остались и захоронены, как это было принято на фронте, на месте гибели, а бабушка Этл с детьми и внуками лежит, вероятно, в окрестностях Булаешт.»

После опубликования этой статьи со мной вышла на связь Вера Лесник, проработавшая директором библиотеки в Булаештах свыше 30-ти лет, которая сообщила ряд дополнительных и весьма ценных данных про то, что произошло в 1941 году с евреями в селе Булаешты.

Связался со мной, - и это стало легким потрясением (связь времен!), - потомок (внучатый племянник) упомянутой на могильном камне Рухл, или Рахиль. Его имя Шай Улицкий. Сестра Рухл по имени Перла – бабушка Шая. 

Шай Улицкий многое рассказал и прояснил. В 1941 году в селе Мырзачь проживали две еврейские семьи: Нитокеры и Серкисы. В июле 1941 года, за день или два до прихода румынских войск, семья Серкисов из села эвакуировалась. Нитокеры должны были уехать с ними, но задержались, потому их дочь Рахиль (упомянутая на могильном камне Рухл), вышедшая замуж за Зиську Шварца в селе Верхние Жоры (Jora de Sus), должна была со всей своей семьей присоединиться к ним в Мырзачь, и уже оттуда вместе эвакуироваться на Восток.

Уезжавшие Серкисы сказали Нитокерам, что могут взять с собой двух их дочерей, поскольку на подводе было еще место. На подводу сели две девочки Нитокеров, но в последний момент одна соскочила с телеги - решила остаться и ехать с родителями. Для нее это стало роковым решением. Уехала одна – Перла (или Полина).  Она – единственный выживший в июле 1941 года член семьи Нитокеров. Серкисы выжили все.

Нитокеры -  отец, мать и еще две дочери дождались Рухл (Рахиль), ее мужа Зиську (упомянут на могильном камне) и двух их детей (дочь Любу и сына Гидалья), которые на камне упомянуты, как «двое внуков».  Они носили фамилию  Шварц (по фамилии Зиси - главы семьи). Однако,  эвакуироваться Нитокеры и Шварцы уже не смогли. Когда Нитокеры дождались Шварцев уезжать было уже поздно – в село входили румынские войска. Граница между жизнью и смертью – один день, несколько часов. Все были расстреляны в Булаештах, где их захватили румынские жандармы.

Как я и предполагал в своей первой статье, под камнем никого нет. Это подтвердил Шай Улицкий. Нитокеры и Шварцы до сих пор лежат там, где были расстреляны – в Булаештах. Братья Вассерштейны, как я и предполагал, остались на поле сражения. Родители получили извещение о том, что они пропали без вести.

После войны никто ничего о братьях больше не слышал и не сообщал. С великой долей вероятности можно утверждать, что браться погибли в бою. 

Родители Яши и Меера  - Иосиф и Хона Вассерштайны (ниже их фотография). Иосиф похоронен на еврейском кладбище в Оргееве (умер в 1967 году), а Хона (по некоторым сведениям) надолго пережила мужа и эмигрировала  в США.

Зися (Зиська), - муж Рухл Нитокер, упомянутый на камне, - брат Хоны Вассерштейн, у которой девичья фамилия была Шварц. Бабушка Этл, упомянутая на камне, надо полагать,  - мама Зиськи Шварц и Хоны Вассерштайн.  Кто такой Фроим (еще одно имя на камне) мы точно не знаем, но можно предположить следующее: он либо из семьи Шварц, т.е. еще один сын Этл, брат Зиси и Хоны, а упомянутая на камне другая Хона – его жена; либо он из семьи Вассерштейнов, а упомянутая на камне Хона – дочь Этл, вышедшая замуж за Фроима. Пока нет точных данных, можно строить много разных предположений.

Нам известно, что памятник был установлен  родственниками Вассерштайнов, поэтому все на нем упомянутые лица имеют отношение к этой семье.  

Если верить надписи на камне,  то в Булаештах были расстреляны не только все Нитокеры (все, кроме Перлы) и вся семья Зиськи Шварца, но и его мать Этл и семья Фроима.  Архивные документы подтверждают массовые расстрелы в селе Булаешты (Национальный Архив Молдорвы, Фонд 1026, Оп. 2, ед. хр. 25, стр, 24 и 24 об.).

Вот куда привел нас снимок могильного камня на старом еврейском кладбище Оргеева. Про историю упомянутых на нем имен можно написать целую книгу. Во всех этих генеалогических связях разобраться нелегко, и читателю распутывать этот клубок переплетенных судеб сложно да и не надо, наверное.  

Мне это было интересно, история вокруг снимка увлекла меня. Я вместе с Шаем Улицким и Верой Лесник более дотошно в этом пытался разобраться для того, чтобы показать, как в один миг и со звериной жестокостью был уничтожен целый мир,  вселенная, которая была кровь от крови, плоть от плоти нашей истории и культуры. Показать как была разорвана естественная ткань жизни нашей бессарабской жизни. Показать, как Бессарабии ампутировали часть тела, что сделало ее навсегда другой. Сделало навсегда другими бессарабцев.

Морально ли, допустимо положение, при котором в Республике Молдова тема массового физического уничтожения евреев, участия в антисемитских акциях, включая убийства и разграбления имущества жертв, местного населения до сих пор являются темами табу? Нормальна ли ситуация когда останки жертв Холокоста не перезахоронены надлежащим образом  по прошествии 77 лет после убийства и 73 после окончания войны? Останки тысяч убитых, -  мужчин, женщин, стариков и детей,-  лежат в местах расстрела,  и эти места никак не обозначены. Что это? Как это можно назвать? Для этих убитых людей и для оставшихся в живых родственников война, страдания, несправедливость не закончились. А для нас, убивавших, грабивших, наблюдавших, молчавших?

Шай Улицкий, чьи прабабушки и прадедушки, тети и дяди лежат в земле возле Булаешт, хочет приехать из Израиля в Молдову, чтобы найти место расстрела и если не перезахоронить убитых, то хотя бы это место как-то обозначить в надежде на то, что люди, местные люди, не евреи, потом сделают больше. Сделают ли?

Для сохранения памяти жертв политических репрессий сталинского режима  в последние годы молдавские власти (наконец-то!) стали делать что-то видимое и ощущаемое людьми.  И это прекрасно! Для сохранения памяти жертв нацистов – практически ничего. Эта избирательность ничем не отличается от подходов присной памяти периода сплошной идеологизации истории, вычеркивания из прошлого имен, событий, фактов. Мы сменили один период «белых (темных) пятен» в истории на другой?  И это происходит в стране, заявившей о своем стратегическом желании стать частью демократической Европы. Европы, строящей свою современную идентичность на ответственности за Холокост?  Вопросов много.

Алексей Тулбуре,

Директор Института устной истории Молдовы