Кёр Фёдор Дмитриевич, 1941 г.р., с. Бешалма, Комратский район

Расскажите, пожалуйста, где и когда Вы родились, расскажите о Ваших родителях, братьях, сёстрах?

Я родился в селе Бешалма. Мой отец - Кёр Дмитрий Константинович, а мама – Кёр Полина. У нас была своя земля, и родители там работали. У нас было много земли, и два дома было. В одном доме мы спали, а в другом хранили вещи. Земля была, виноградники росли свои. Бочки у нас были, мы вино своё делали. Ещё у нас была ветряная мельница.

У меня был старший брат, но он умер. Была сестра, она родилась в 1939 году. Нас было трое, только я остался.

Скот был у вас?

Коровы были, быки, лошади, овцы. Было крепкое хозяйство. Мы нанимали людей, чтобы они работали у нас на поле.

Во время войны ваша семья оставалась в селе?

Да, мы оставались в селе. Село называлось Бешалма.  

Когда после войны вернулись советские войска, что стало с Вашей землёй?

Тогда ничего не забирали у нас. А забрали в 1949 году. Тогда к нам в дом пришли с автоматами на машинах и сказали собираться. Мы оставили всё хозяйство дома. Мы тогда все дома были. С собой ничего не взяли. Нам сказали садиться в машину.

Колхоз в Бешалме был?

Колхоза не было. Тогда земля ещё была наша.

Голод помните?

Конечно, помню. Наша семья не голодала. А в селе тем, кому кушать нечего было - умирали. Много людей умерло. Наша семья помогала людям.

Отца где-то в 1947 году забрали в тюрьму. Его за два года до депортации забрали в тюрьму в Челябинск за то, что у него было много земли, как кулака. Десять лет он там сидел в тюрьме и там умер. Я даже не помню его.

В 1949, когда за вами пришли, что вам сказали?

Куда и почему нас забирают, нам не сказали. Ничего нам не говорили. Только сказали собираться и садиться в машину. У нас там, в селе Бешалма подняли многих. А здесь в Конгазе у нас родственники есть. Они нам дали по буханке хлеба с собой в дорогу.

Куда вас повезли?

Повезли нас в Тараклию. Там мы сели в поезд, в товарные вагоны, в которых скот возят. Там были нары, это я помню хорошо. Добирались мы где-то 29 дней в Сибирь. На каждой остановке кушать давали. Пока ехали, мыться негде было, и нас кусали клопы и вши. Когда мы приехали, нас в Барнауле в баню сводили.

Куда вы приехали?

В Алтайский край, Быстроистокский район, село Верхонуйск. Там было хозяйство, мы пришли туда, и нам сразу корову дали. Был там колхоз. Травы там много было. Я там тоже работал. Я возил на лошадях копна, назывался я копновоз, потом скирдовал солому. Колхоз занимался тем, что зерно выращивал.

Куда вас там поселили?

Нам дали дом. Там две семьи жили.  С одной стороны они жили, с другой мы. Потом старший брат там женился на депортированной гагаузке. И он стал жить отдельно от нас, пошёл к своей тёще. А я с мамой и сестрой там остались.

Кем мама работала в Сибири?

Сначала она работала на свиноферме свинаркой, а потом сторожем. Я потом уволился и тоже работал там. И сестра тоже работала.

Вы в школу ходили?

В Бешалме не ходил, я маленький был. А в Сибири закончил три класса, а здесь я уже в вечернюю школу пошёл. Один класс здесь ещё окончил и больше не учился. В Сибири работал вначале на каникулах, возил сено, а потом устроился вместе с мамой сторожем. Школа была в том же посёлке Верхонуйск, где мы жили.

Вам деньги платили за работу?

Конечно, платили.

Был там магазин?

Был, можно было что-то из продуктов купить.

А больница была?

Я не болел, не помню.

Кто там ещё жил, кроме местных и гагаузов?

Там много народов было. Но я уже не помню. Были русские – местные. Были молдаване, болгары. В одном доме жили молдаване и гагаузы. Мальчик ровесник жил там, в этой семье, 1941 года рождения.

Вы всё время находились в этом селе?

Да, нас никуда не вывозили.

Вы помните смерть Сталина?

Конечно, помню. В марте 1953 года было. Мы в школе учились, нас собрали в школу. Люди не плакали.

Как между собой ладили люди там?

Всё было хорошо. Не ссорились. Познакомились и жили хорошо. Местные не обижали нас.

Что вы кушали?

Если были деньги, то всё, что угодно, можно было купить. В магазине всё было. Всё свежее было – овощи, рыба, мясо.

Ягоды там росли?

Да, были. Мы собирали смородину, черёмуху. На зиму делали повидло.

Были у вас там друзья?

Были, конечно. Я дружил с соседом. С гагаузами дружил. С местными русскими тоже дружил. Много там из Конгаза было. Моя сестра ухаживала там за бабушкой. Не было тяжело, у нас была корова, и кушать было что, не голодали.

У вас было там какое-то хозяйство?

У нас там корова была, ещё поросёнка держали.

Церковь была?

Нет, церкви не было там в селе.

Праздники как отмечали?

Во время праздников мы отдыхали. Пасху праздновали.

Вы переписывались с родственниками? Писали письма в Бешалму?

Я вообще ни с кем не переписывался. Никто нам не писал, посылки не отправляли. Но родственники у нас оставались в Бешалме.

А когда вы вернулись в Бешалму?

Вернулись мы в 1956 году. Но нас там не приняли, и мы приехали в Конгаз к родственникам. Мы жили у них, а потом купили маленький дом. А когда я пришёл из армии, я женился. Отец жены мне помогал, и я построил дом. Мама и сестра с нами жили. Потом сестра вышла замуж.

Кем вы работали после Сибири?

Я работал каменщиком, штукатуром. Был один год в Единцах, там я учился на каменщика. А штукатуром я в армии научился, я в стройбате служил.

В 1963 году я вернулся из армии. Я служил в Красноярском крае, в тайге. 

Упрекал вас кто-либо когда-либо в том, что вы были депортированы?

Никто ничего плохого не говорил нам. Воспринимали нас как обычных людей. 

Когда вы вышли на пенсию?

В 2001 году, когда жена умерла.

Сколько у вас детей?

Трое. Один в Испании живёт, один во Флорештах, а дочка здесь живёт, со мной.

Как вы восприняли перемены после развала СССР?

Всё нормально было, построили всё, соседи помогали строить дом.

Какое отношение у Вас к советской власти? Обида? Ненависть?

Нет, за что? Ну, послали в Сибирь, но это всё Сталин сделал. Мы пошли с братом на похороны родственника, а там был председатель сельсовета, который нас выслал в Алтайский край.

Вы в комсомоле состояли?

Нет, меня не звали.

Грамоты за ударную работу давали?

Есть дипломы о том, что я учился на штукатура и каменщика. Я работал и плотником, был самоучкой. Всё дома своими руками делал.

Если бы вас не депортировали, ваша жизнь сложилась бы как-то по-другому?

Конечно, всё было бы по-другому. В Бешалме мы жили тогда, нас разбудили в 3 часа ночи. Тогда ФЗО было. И брата хотели в ФЗО отправить. И мы думали, что за ним пришли и спрятали его, а оказалось, что пришли за нами всеми. Встали с автоматами – один возле двери, другой в комнате и никуда не пускали нас. Мама хотела испечь ночью хлеб, чтобы с собой взять, но нам не дали и всё наше там осталось. Всё хозяйство наше конфисковали, и ничего нам потом не вернули.

А моя жена жила в Конгазе, у них не было ничего из еды, они знали, что такое голод в 1946 году. 

Какая у вас пенсия?

1000 леев.

Какой был самый счастливый период в жизни?

Я и сейчас неплохо тоже живу. Мне помогают, как репрессированному. Правительство даёт деньги.

Спасибо Вам большое за замечательный рассказ.

Интервью и литературная обработка Алексея Тулбуре

Транскрибирование — Татьяна Булгак

Интервью от 20 апреля 2013 г.

Транскрибирование от 13 марта 2014 г.